Неточные совпадения
Видывал
В
страду деревни русские?
— Матушка ты наша, Надежда Васильевна, — говорила одна сгорбленная старушка, — ты поживи с нами подоле, так ее своими глазыньками увидишь. Мужику какое житье: знает он свою пашню да лошадь, а баба весь дом везет, в поле колотится в
страду, как каторжная, да с ребятишками смертыньку постоянную принимает.
Так что летняя
страда этих людей просто-напросто превращалась в сплошную каторгу.
Прошло немного времени, и Николай Абрамыч совсем погрузился в добровольно принятый им образ столяра Потапа. Вместе с другими он выполнял барщинскую
страду, вместе с другими ел прокислое молоко, мякинный хлеб и пустые щи.
Так проходит летний день в господской усадьбе. Зимой, под влиянием внешних условий, картина видоизменяется, но, в сущности, крепостная
страда не облегчается, а, напротив, даже усиливается. Краски сгущаются, мрак и духота доходят до крайних пределов.
Хотя старая полковница уже несколько раз предлагала им побегать и поиграть, но они не успели еще возобновить между собой знакомства, прерванного продолжительным уединением, в котором их держала все лето сельскохозяйственная
страда.
Одним словом, для меня возобновилась та же ученическая
страда, которая тяготела и над старшими братьями и сестрами.
Все это очень кстати случилось как раз во время великого поста, и хотя великопостные дни, в смысле крепостной
страды и заведенных порядков, ничем не отличались в нашем доме от обыкновенных дней, кроме того, что господа кушали «грибное», но все-таки как будто становилось посмирнее.
К концу
страды образцовый хозяин худеет и устает, словно он самолично и пахал, и сеял, и жал, и косил.
А кроме того, как на грех, с наступлением рабочей
страды и гости перемежились.
Хорошо еще, что это случилось глубокой осенью, а если б летом, в самый развал
страды, — просто хоть пропадай без Федота.
Но ни Арсению Потапычу, ни Филаниде Протасьевне скучать по дочерям некогда. Слава Богу, родительский долг выполнили, пристроили — чего ж больше! А сверх того, и
страда началась, в яровое поле уже выехали с боронами мужички. Как образцовый хозяин, Пустотелов еще с осени вспахал поле, и теперь приходится только боронить. Вскоре после Николина дня поле засеют овсом и опять вспашут и заборонят.
Даст под заклад два рубля, вычтет вперед проценту в сорок восемь копеек да еще отрабатывай ему в
страду.
— У нас вот как, ваше степенство… Теперь
страда, когда хлеб убирают, так справные мужики в поле не дожинают хлеб начисто, а оставляют «Николе на бородку». Ежели которые бедные, — ну, те и подберут остатки-то. Ничего, справно народ живет. Богатей есть, у которых по три года хлеб в скирдах стоит.
Вот я ехал, Харитина, в степи, а ямщик рассказывает, как у них Николе на бородку оставляют, когда
страда.
Описываемая сцена происходила на улице, у крыльца суслонского волостного правления. Летний вечер был на исходе, и возвращавшийся с покосов народ не останавливался около волости: наработавшиеся за день рады были месту. Старика окружили только те мужики, которые привели его с покоса, да несколько других, страдавших неизлечимым любопытством. Село было громадное, дворов в пятьсот, как все сибирские села, но в
страду оно безлюдело.
Таким образом, Никитич освободился на всю
страду и вывел на свой покос доменных летухов, свою сестру Таисью и, конечно, дочь Оленку, с которой вообще не расставался.
Страда на уральских горных заводах — самое оживленное и веселое время.
Страда была на исходе, а положение заводских дел оставалось в самом неопределенном виде.
В
страду на Урале выпадают такие хорошие, теплые ночи.
В середине
страды Артем и совсем пропал. Нет его день, нет два, нет три, а на четвертый приехал в телеге.
Лето было дождливое, и сена поставили сравнительно немного. Особенно неудачная вышла
страда на Самосадке, где почти все сено сгнило. В горах это случается: заберется ненастье и кружится на одном месте. И в Мурмосе «сена не издались», так что негде было и купить его ближе ста верст, да и в сторону орды тоже на траву вышел большой «неурождай». Об овсах ходили нехорошие слухи.
Наступила
страда, но и она не принесла старикам обычного рабочего счастья. Виной всему был покос Никитича, на котором доменный мастер страдовал вместе с племянником Тишкой и дочерью Оленкой. Недавние ребята успели сделаться большими и помогали Никитичу в настоящую силу. Оленка щеголяла в кумачном сарафане, и ее голос не умолкал с утра до ночи, — такая уж голосистая девка издалась. Пашка Горбатый, страдовавший с отцом, потихоньку каждый вечер удирал к Тишке и вместе с ним веселился на кержацкую руку.
Еще в
страду девки за людей шли, все же подмога, а в остальное время все-то они вместе расколотого гроша не стоили и едва себе на одежду заробливали.
Наступала
страда, а запасов не хватало на покос.
После
страды семья Горбатых устроилась по-новому: в передней избе жил Макар с женой и ребятишками, а заднюю занял старик Тит с женатым сыном Фролом да с Пашкой.
Обыкновенно фабрику останавливали после Петрова дня до успенья: это была заводская
страда.
На этот раз солдат действительно «обыскал работу». В Мурмосе он был у Груздева и нанялся сушить пшеницу из разбитых весной коломенок. Работа началась, как только спала вода, а к
страде народ и разбежался. Да и много ли народу в глухих деревушках по Каменке? Работали больше самосадчане, а к
страде и те ушли.
Отдохнувший на покосе Тит начал забирать семью опять в свои руки и прежде всего, конечно, ухватил баб. Особенно доставалось Домнушке, которая совсем отвыкла от
страды.
Снохи вообще со всякою бедой шли к свекру и, наконец, доняли-таки его перед
страдой, чтобы сходил к солдату Артему и перехватил деньжонок на
страду.
Федорка за эти годы совсем выровнялась и почти «заневестилась». «Ласые» темные глаза уже подманивали парубков. Гладкая вообще девка выросла, и нашлось бы женихов, кроме Пашки Горбатого. Старый Коваль упорно молчал, и Ганна теперь преследовала его с особенным ожесточением, предчувствуя беду. Конечно, сейчас Титу совестно глаза показать на мир, а вот будет
страда, и сваты непременно снюхаются. Ковалиха боялась этой
страды до смерти.
— Надо засылать ходоков, старички, — повторял Филипп Чеботарев, когда собирались человек пять-шесть. —
Страда в половине, которые семьи управились с кошениной, а ежели есть свои мужики, так поставят сено и без старика. Надо засылать.
Под Ильин день, когда заводская
страда была в полном разгаре, Аглаида особенно сильно тосковала: ее так и тянуло поработать, а работы нет.
Так прошел август и наступил сентябрь. Прохарчившееся в
страду население роптало. Мастеровые каждый день собирались около заводской конторы и подолгу галдели. Контора сама ничего не знала, и канцелярская сложная машина так же бездействовала, как и фабрика. Даже на базаре остановилась всякая продажа, и только бойко торговали одни груздевские кабаки.
«Мастерство» в избушке начиналось с осени, сейчас после
страды, и Таисья встречала своих выучеников и выучениц с ременною лестовкой в руках.
Основанием для всех этих соображений служило заготовленное в
страду сено.
Действительно, вплоть до
страды Тит Горбатый, кроме церкви, решительно никуда не показывался.
В
страду у них была не работа, а веселье.
В
страду Аннушка завела шашни с кержаками, работавшими на покосе у Никитича, и только срамила всю семью.
Старый Тит вздохнул свободнее, когда наступила, наконец,
страда и он мог выехать со всею семьей на покос.
От женихов не было отбоя, а пока отец с матерью думали да передумывали, кого выбрать в зятья, она познакомилась на покосе в
страду с Окулком, и эта встреча решила ее судьбу.
— Матушка… родимая… Не помню я, как и головушка моя пропала!.. Так, отемнела вся… в
страду он все ездил на покос к братанам… пировали вместе…
В первые две недели такой
страды все снохи «спадали с тела» и только потом отдыхали, когда поспевала гребь и вообще начиналась раздышка.
Всех баб Артем набрал до десятка и повел их через Самосадку к месту крушения коломенок, под боец Горюн. От Самосадки нужно было пройти тропами верст пятьдесят, и в проводники Артем взял Мосея Мухина, который сейчас на пристани болтался без дела, — страдовал в горах брат Егор, куренные дрова только еще рубили, и жигаль Мосей отдыхал. Его
страда была осенью, когда складывали кучонки и жгли уголь. Места Мосей знал по всей Каменке верст на двести и повел «сушилок» никому не известными тропами.
— Пить-есть захотят, так выйдут на работу, а за
страду всем подвело животы, — говорил Никитич, весело похаживавший под своею домной.
«Вот она, страда-то, настоящая-то
страда, батюшка Алексей Степаныч, — говорил главный староста.
Такие дни бывали настоящей
страдой, и о воскресном отдыхе с лишними часами сна мечтал, как о райском блаженстве, весь полк, начиная с командира до последнего затрепанного и замурзанного денщика.
Главное, поддержать в исправности силы, необходимые для летней
страды. Не наедаться, а именно только в меру себя поддерживать. А как и чем этого достигнуть — вопрос второстепенный.
Однако к концу
страды даже он начинает тощать на работе.
К счастию,
страда кончается: и с озимым отсеялись, и снопы с поля свезены и сложены в скирды, и последнее сено убрали.